Николай Автократов - Серая скала [с иллюстрациями]
— Почему ты полагаешь, что похищенный документ так важен? — спросил Краевский.
Майор молча раскрыл резиновый мешок.
— Это, по всем признакам, первая страничка тетради,— сказал он, передавая Краевскому бумагу. — Она была потеряна или же умышленно оторвана от тетради и выброшена. Прочти про себя.
Краевский прочел бумагу и передал ее мне. Вот что там было написано:
«Сижу прикованный к цепи и осужденный на голодную смерть за то, что не продался врагам моей Родины и не испугался угроз.
Вчера все покинули подземный завод, а нам объявили приговор. Но это хорошо: значит, они разбиты и бегут.
Чтобы продлить наши страдания, нам оставили запас хлеба и воды. Это тоже хорошо: теперь я имею возможность записать все, что знаю об этом подземном предприятии и о его работе. Профессор Хнссингер продиктует мне о своих открытиях, о тон великой научной тайне, которую он отказался сообщить фашистам.
Пусть она послужит на благо советского народа, на благо всего человечества.
Буду писать, пока хватит сил или пока аккумуляторная батарея не прекратит подачу тока.
Может быть, пройдет немало лет, прежде чем тетрадь эта увидит свет.
Может быть, в то время счастливое человечество, не знающее нужды, будет уже жить при коммунизме, а наука даст ему возможность использовать это великое открытие для мирных нужд.
Тогда те, кто будет держать в руках эту тетрадь, пожалуй, не найдут в ней ничего нового. Но пусть они помянут добрым словом двух несчастных, которые пожертвовали жизнью, чтобы не дать в руки злодеев страшное оружие.
Но обратимся к делу. В марте 1941 года к нам...» На этом текст обрывался.
Я вернул листок Краевскому. Страничку, конечно, вырвали нарочно. Для чего шпионам нужны доказательства великого мужества и героизма русских? Этим они не угодят своим хозяевам, которым было бы не особенно приятно узнать, что простой русский человек предпочел смерть измене Родине.
— Кто этот Хиссингер? — спросил я Красвского.
— Крупный ученый-физик и известный антифашист. Он еще до войны не выходил из тюрьмы... А оберштурмбанфюрер фон Римше, — добавил Краевский, — погиб. Его поезд взорвали партизаны недалеко отсюда. Из команды ни один человек не спасся — все были перебиты. Так совершилось возмездие...
Майор торопил нас в обратный путь. Когда садились в машину, он неожиданно сказал сержанту:
— Сержант Совков, вам придется на несколько дней остаться у колодца. Я пришлю сюда подсменных, палатку, оружие и все необходимое и позабочусь также о вашем довольствии. Не допускайте к колодцу никого, кроме своих. Так спокойнее будет.
У парома Рожков и Хрулев вышли, чтобы узнать, как идут дела у Анисимова. Прощаясь, майор сказал:
— Знаете, мы зря поторопились и не осмотрели как следует всего подземелья. Туда, несомненно, есть другой, настоящий вход, и шпионы проникли именно через него.
— Почему ты так думаешь? — спросил Краевский.
— По трубе до нас никто не лазил — там не было абсолютно никаких следов.
Глава XIV
НЕОБДУМАННЫЙ ШАГ
На другой лень утром меня разбудил стук в дверь.
— Войдите,—сказал я, думая спросонок, что стучит Надежда Петровна.
Дверь отворилась, и вошла... Леночка. Я так обрадовался, что даже вскочил с постели:
— Леночка! Ты! Приехала? Вот молодец! Вот умница!
— Вчера вечером... Я соскучилась, Сережа. Не могла больше ждать и решила ехать.
— Вот и отлично!.. Ну, снимай шляпу и плащ, и пойдем, я тебя познакомлю с хозяевами.
Я быстро привел себя в порядок и представил Леночку Надежде Петровне и Татьяне, которые, впрочем, уже догадались, кто она такая. Старушка приняла жену радушно, Татьяна же довольно холодно. Скоро пришла Анечка Шидловская. Познакомившись с Леночкой, она тут же съязвила:
— Сергею Михайловичу можно выдать диплом «идеального мужа»: он ни за кем не ухаживал, на нас с Татьяной вовсе не обращал внимания и больше ходил на охоту... правда, без ружья и собаки.
— Ходил с Краевским, председателем охотничьего общества, — попытался я оправдаться. — У него ружье брал и собаку тоже. Только охота вышла неудачной.
— Я привезла тебе ружье,— сказала Леночка.
Как трудно, как стыдно было мне лгать! Леночка поверила всему, что я говорил, Анна же, наоборот, не поверила ни одному слову. Я видел это по насмешливой улыбке, с которой она смотрела па Леночку, по взгляду, которым она переглянулась с Татьяной. Но что же мне было делать? Ведь я не мог рассказать Леночке правду,
Прошло несколько дней. Мы много гуляли по окрестностям, катались на лодке. Мы — это я, Леночка, Татьяна и Анна. Петя ушел куда-то в длительную экскурсию и отстал от нашей компании.
Однако и во время этих прогулок мысль о подземелье, в которое мне удалось проникнуть, не покидала меня. Очень скоро стало ясно, что наша подземная экспедиция только чуть приоткрыла завесу, скрывающую тайну объекта VL 172, и что еще много секретов осталось в недрах Серой скалы. О том, что это именно так, говорили следующие соображения.
Водосток, по которому мы проникли в подземелье, по своему сечению был рассчитан на очень большое количество сбросовых вод, во много раз большее, чем их могла дать одна лаборатория.
Лаборатория сама по себе едва ли могла быть самостоятельным объектом. Ее создали, очевидно, для обслуживания какого-то предприятия.
В приказе фон Римше говорилось о большом числе рабочих и о каком-то шлюзе, которого мы не видели. И вообще, нами не были открыты вход и выход из подземелья. Водосток, конечно, таковым не мог служить, так как проходить по нему, наполненному текущей водой, было совершенно немыслимо.
Осматривая лабораторию, мы пошли по коридору вправо от люка. Что находилось по левую сторону, было неизвестно.
Все эти факты не давали мне покоя. Что бы я ни делал, где бы ни находился, я постоянно старался представить замыслы фашистов, прятавших под землей такую большую лабораторию. Как назло, ни Рожков, ни Краевский ничего не давали о себе знать.
Несколько раз я пытался связаться с Краевским по телефону, но каждый раз получал ответ: «Только что вышел», «Уехал за город», или еще что-нибудь в этом роде Рожкову звонить я не мог — это было категорически запрещено.
Приходила в голову довольно естественная мысль: приезд Леночки получил, конечно, огласку, майор узнал о нем и теперь стал смотреть на меня как на человека малопригодного для выполнения ответственных и рискованных поручений. Розыски у колодца продолжаются, но меня уже больше не привлекут к ним. Конечно я ничего не сказал Леночке: я должен был хранить слово, данное майору.
Леночка заметила мое удрученное состояние и истолковала его по-своему.
— Тебе наверное, на охоту хочется, Сережа, — сказала она как-то вечером.— Что ж, ступай! Мне, кстати, нужно будет съездить в город на базар... Вот хоть завтра.
Я не знал, что ей ответить.
— Право же, сходи, — продолжала она. — Созвонись со своим Краевским и идите вместе. А я поеду в город.
Вечером я позвонил Артемию Ивановичу — и опять без толку: его не оказалось дома. Тогда я решил с утра отправиться к колодцу и посмотреть, что там делается, не ведутся ли поиски без меня. Я надеялся также встретиться с майором, поговорить с ним, растолковать ему, что приезд жены не должен отразиться на наших отношениях.
Ранним утром я с попутными машинами добрался до перевоза, откуда пешком по знакомым тропинкам дошел до колодца. Среди зелени кустов белела палатка. Возле нее шипел примус, на котором стоял большой медный чайник. В палатке на ворохе сена лежал сержант Совков с газетой в руках, рядом с ним стоял автомат. Он скучал в одиночестве: один из дежурных солдат заболел и ушел на медпункт, другой должен был прийти только к утру следующего дня. Никаких поисков не производилось. Майора не было.
Сержант встретил меня, как старого знакомого, и угостил чаем.
— А майор бывает здесь? — спросил я Совкова. Тот помотал головой:
— С тех самых пор и не видел. Занят, должно быть. А что?
— Да мне хотелось бы с ним поговорить. Сижу без дела, а между тем мог бы быть полезным.
Я был огорчен. Совков заметил это и участливо предложил:
— А вы напишите ему письмо, сегодня же со связным и отправим. Связного жду. — пояснил он, прихлебывая чай, — должен доставить сюда хлеб и газету. Старую-то надоело читать... У меня бумага есть и конверты. А если хотите, — добавил он, помолчав минуту, — спущу вас в колодец: ведь вы свой человек.
Я подумал: почему бы мне и в самом деле не попробовать пробраться в подземелье и самостоятельно не обследовать его? Майор этого ведь не запрещал. Сейчас он занят по горло — ищет украденную тетрадь инженера Пасько, а время идет. Может быть, мне повезет и я отыщу что-нибудь интересное. Тем более что никакой опасности нет: Совков остается дежурить наверху.
